Васильевский остров

Остров держится особняком, его жители заражены крайней формой районного патриотизма. Ощущение отдельности усугубляется разводкой мостов: по ночам в период навигации Васильевский отрезан от всего. В некотором смысле это действительно город в городе — со своей парадной зоной и жилыми кварталами, фрагментарно сохранившими архитектуру XVIII века, с заводскими окраинами и новостройками на намывных территориях за ЗСД. От Стрелки до Гавани — пять километров, полный маршрут потребует определенной выносливости, но в любой момент можно прыгнуть в такси и укатить в центр ужинать: на острове с едой не очень.

Отправная точка прогулки по Васильевскому — мыс между Большой и Малой Невой, именуемый Стрелкой. Именно отсюда, с восточного края, еще при Петре I начал застраиваться остров. Вид из сквера меж Ростральных колонн — триумф истинно петербургского педантизма: даже портовые склады в имперской столице сооружались как часть величественного ансамбля. Эти самые склады — одинаковые желтые корпуса пакгаузов — фланкируют псевдоантичное здание Биржи, шедевр французского классициста Тома де Томона, знакомый всей стране по 50-рублевой банкноте. Пустующая в ожидании реставрации Биржа сейчас не в лучшей форме, но грядут иные времена: директор Эрмитажа Михаил Пиотровский обещает через несколько лет открыть в ней музей геральдики.

Из-за пакгаузов симметрично выглядывают две башни: та, что слева, принадлежит Кунсткамере, а круглая с куполом по правую руку — зданию Таможни, где ныне размещается Пушкинский Дом, он же Институт русской литературы. При институте работает тихий старорежимный музей (www.pushkinskijdom.ru).

Если пока нет настроения смотреть на рукописи, портреты и мебель великих русских писателей, продвигайтесь вглубь квартала. За Биржей скрывается комплекс гинекологической клиники Отта — лейб-акушера, принимавшего роды у жены Николая II. До появления клиники, построенной по проекту Леонтия Бенуа (1904), вся ее территория, от западного фасада Биржи и до Двенадцати коллегий, представляла собой огромную площадь со сквером. Петр I и архитектор Доменико Трезини задумывали ее как главную площадь новой столицы, но не сложилось: после смерти государя центр города переполз на другой берег Невы. Место, однако, было живое и людное. В период навигации, когда порт на Стрелке заполнялся иностранными кораблями, моряки торговали здесь обезьянками, черепашками и попугаями.

Клинику Отта огибает подковообразный Биржевой проезд, который приведет на Менделеевскую линию, в какую бы сторону вы ни пошли. Его правая дуга тянется вдоль Новобиржевого гостиного двора (1815) работы Джакомо Кваренги, палладианца из Бергамо. Теперь в помещениях бывших лавок и складов растит историков и философов Санкт-Петербургский университет. Единственный огонек торговли, что теплится в этих аркадах, — Дом университетской книги (пн-пт 10.00–20.00, сб 10.30–19.00) с очень неплохим выбором нон-фикшна. Вдобавок по магазину развешены фотографии конца XIX века про жизнь СПбГУ: представительные усачи, совсем не похожие на нынешних зеленых студентов, позируют с профессорами в кабинетах и лабораториях.

Если будете обходить клинику слева, загляните в Таможенный переулок, где обустроен вход в Кунсткамеру. Начало старейшему музею России положил Петр I, не только купивший несколько европейских собраний редкостей, но и выпустивший указ «О приносе родившихся уродов…», живых или мертвых, для составления научной коллекции. За живого урода давали сто рублей — солидные деньжищи: для сравнения, самый значительный архитектор петровской эпохи, Трезини, получал тысячу в год. Утайка монстров каралась штрафом.

За неказистыми воротами сбоку от музейных дверей спрятан укромный двор Кунсткамеры, о существовании которого не подозревают даже многие петербуржцы. Тут можно сесть на лавку среди колумбийских идолов с одним на всех выражением лица («боже, где я?») — и спокойно рассмотреть задний фасад, почти идентичный парадному. Увенчанное армиллярной сферой барочное здание, над которым с 1718 по 1734 год поработали как минимум четыре архитектора, помимо выставочных анфилад вмещало анатомический театр, обсерваторию и круглый зал для демонстрации трехметрового Готторпского глобуса.

Всю длину Менделеевской линии занимает красно-белое здание Двенадцати коллегий, возведенное в 1722–1742 годах по проекту все того же Доменико Трезини — итальянца из Швейцарии, чье имя стало синонимом петровского барокко, — для 10 недавно созданных министерств (коллегий), Сената и Синода. Разросшиеся деревья теперь мешают оценить, как ловко слеплены друг с другом корпуса-близнецы. С тыльной стороны их пронизывает 400-метровый коридор на уровне второго этажа. Изначально построенный как открытая галерея, он был остеклен в 1830-х, когда здание приспосабливали для нужд университета. С тех пор это главный корпус СПбГУ (а факультеты разбросаны по всему Васильевскому острову, вокруг Смольного и даже по Петергофу); сюда студенты ходят в библиотеку, здесь же им вручают дипломы. Над входом сохранены орден Ленина и орден Трудового Красного Знамени, и надо заметить, что на трезиниевском фасаде они смотрятся диковато. Есть вопросы и к новейшему памятнику универсантам: крылатый Гений с факелом знаний кажется падающим, а не воспаряющим.

Прямиком в главный корпус вас не пустят, но есть вполне законный способ все же проникнуть на территорию: необходимо свернуть на Университетскую набережную, зайти в светло-зеленое здание филологического и восточного факультетов (№ 11, бывший дворец Петра II), помахать паспортом и сказать, что вы желаете осмотреть скульптуры. Дворик филфака заставлен ими так, что яблоку негде упасть: изможденный Блок соседствует с Бродским, представленным в виде головы на чемодане; гигантская улитка, олицетворяющая девиз студентов «Тише едешь, дальше будешь», — с каким-то пепелацем под названием «Тарас Бульба». В следующем дворе поджидают Нос, единорог и коллекция камней из крупнейших университетов мира. Ни здесь, ни дальше вас никто не остановит: смело входите в здание Двенадцати коллегий с изнанки и отправляйтесь мерять шагами легендарный коридор.

В ста метрах от филфака на той же набережной стоит импозантный Меншиковский дворец, один из филиалов Эрмитажа. То, что осталось от усадьбы «полудержавного властелина», и сейчас впечатляет, хотя дает мало представления о ее первоначальном масштабе: с 1704 по 1714 год Меншикову принадлежал весь Васильевский остров; его сады, огороды, оранжереи, службы и дома для челяди простирались отсюда до Малой Невы, а просека, проложенная им к заливу, со временем превратилась в Большой проспект. Незадолго до опалы светлейшего князя, в 1727-м, штат усадьбы насчитывал 67 садовников.

За Меншиковским дворцом начинаются линии, прорезающие остров поперек и насаженные на шампуры проспектов: Большого, Среднего и Малого. Большой и Малый есть и на Петроградской стороне, так что во избежание путаницы к адресам добавляют аббревиатуру: тут — В.О., там — П.С. Две линии формируют одну улицу, то есть каждая сторона дороги имеет собственное название: все начинается с Кадетской и 1-й линий, потом парами идут 2-я и 3-я, 4-я и 5-я — и так до 29-й.

Небольшой Румянцевский сад между 1-й и 2-й линиями служит оправой для обелиска «Румянцева победам», созданного Винченцо Бренной в память о том, как русские били турок в 1787–1791 годах. Монумент хорош, но прямо-таки молит о реставрации. Традиция воровать с него бронзовые детали заложена еще в начале XIX века.

Вглубь острова от сквера ведет узкая мощеная улица Репина, которая сохранила двух-трехэтажные дома и выглядит милой провинциалкой. Но уходить с набережной пока рано: впереди Академия художеств, альма-матер Репина, Шишкина, Крамского, Серова и, в последние годы, бесчисленных китайцев. Ее здание — ранний классицизм за подписью Валлен-Деламота и Кокоринова (1764–1788) — скрывает пять дворов, включая эффектный круглый по центру. Зайти внутрь не проблема: там работает музей (www.nimrah.ru) с копиями античных скульптур и картин старых мастеров. Самая выигрышная часть экспозиции — архитектурная: Академия хранит красивые авторские модели Смольного монастыря, Исаакиевского собора, Биржи и других прославленных построек.

А вокруг много скульптуры, качественной и не очень. У воды напротив главного входа установлены каменные египетские сфинксы XV века до нашей эры, дельное приобретение Николая I. Чуть дальше, на уровне Благовещенского моста, — новый памятник Трезини, уже успевший получить прозвище «Человек-овца» за объемистую курчавую шубу, храбро отлитую в бронзе. За спиной у архитектора — его собственный дом, обезличенный перестройкой XIX века.

На задах Академии есть еще один сад, Академический, с гранитной колонной из Казанского собора (просто лишняя осталась), конюшней и бронзовой фигурой Петра Клодта — скульптора, которого как раз лошади и обессмертили. Отсюда можно мимо Андреевского рынка конца XVIII века выйти к 6-й и 7-й линиям. На отрезке от Большого до Среднего это пешеходный бульвар, засаженный лиственницами, украшенный фонтанами и в целом приятный, хотя пару алкашей на скамейках вы встретите почти всегда: градус парадности здесь уже не тот, что на Стрелке. Архитектурная доминанта бульвара — Андреевский собор 1760-х годов, к которому жмется более ранняя маленькая церковь Трех Святителей по проекту Джузеппе Трезини, не очень удачливого зятя великого Доменико. За ней — дом Алексея Троекурова, стольника Петра I, в значительной мере сохранивший облик первой трети XVIII века.

Если вы еще не готовы юркнуть в метро (станция «Василеостровская» находится на углу Среднего и бульвара), возвращайтесь на набережную, по дороге заглянув в аптеку доктора Пеля на 7-й линии (№ 16–18, www.aptekapelya.ru) ради воссозданного дореволюционного интерьера. Фасад в стиле модерн испещрен мозаичными вывесками предприятия, а над балконом выложена надпись «Ora et labora» («Молись и трудись»), гербовый девиз химика и фармацевта Александра Васильевича Пеля, поставщика Двора Его Императорского Величества. В начале XX века его владения помимо собственно аптеки включали фармацевтическую фабрику, несколько лабораторий, органотерапевтический институт, редакцию и научную библиотеку.

Последнее здание по 7-й линии — так называемый Дом академиков, который главным фасадом выходит на Большую Неву. Своеобразный вид ему обеспечивает не архитектура (рядовой классицизм начала XIX века), а целая коллекция мемориальных досок: на стенах упомянуты 29 живших здесь ученых, включая физиолога Павлова. Тридцатая доска показывает уровень воды 7 ноября 1824 года, в разгар самого страшного наводнения в истории Петербурга.

У этого дома начинается прекрасная, ни на что не похожая набережная Лейтенанта Шмидта. Только с нее открывается столь причудливая панорама другого берега реки: на левом фланге маячит купол Исаакия, на правом вздыбились краны «Адмиралтейских верфей». Здесь полно причалов, которые летом не пустуют, и есть променад у самой воды, отгороженный от шума машин гранитной стенкой и полосой деревьев. Здания на набережной стоят «елочкой», повинуясь изгибу береговой линии, — это называется «ступенчатая застройка». Среди гуляющих — старички со старушками и мамы с колясками, а туристов немного, хотя в сезон тут швартуются круизные суда.

На 9-й линии в двух шагах от набережной можно выпить по бокалу в винном баре «Пино». Между 11-й и 12-й линиями на Неву смотрит Морской корпус Петра Великого — старинный институт, и сейчас выпускающий флотских офицеров. Цилиндрическая башня на крыше предназначалась для астрономических наблюдений. В числе прочих здесь учился, а потом директорствовал Иван Федорович Крузенштерн, «первый русский плаватель вокруг света», как напоминает постамент памятника адмиралу, установленного перед институтом в 1873 году.

За 15-й линией громоздится Успенская церковь в вычурном русском стиле (1890-е), не самое великое произведение Василия Косякова, автора Морского собора в Кронштадте. Напротив храма — спуск к променаду и длинному причалу, у которого круглый год стоит музеефицированная подводная лодка С-189 (museum-s-189.ru).

Ниже по течению реки — еще один корабль с экскурсиями, ледокол «Красин». Он пришвартован у Горного института (1811), который своим мощным двенадцатиколонным портиком и общей чистотой линий обязан Андрею Воронихину, бывшему крепостному графа Строганова и архитектору Казанского собора. Внутри есть занимательный Горный музей, но попасть в него, не будучи группой, сложно: надо звонить утром в понедельник, чтобы записаться на субботу (old.spmi.ru).

Возле «Красина» набережная заканчивается, упираясь в территорию Балтийского завода, и хочешь не хочешь — приходится сворачивать вглубь острова. Выйдя по 22-й линии на Большой проспект В.О., взгляните направо: там стоит нарядное, как из детской книжки, здание пожарной части 1880-х годов, а перед ним — экспрессивный памятник пожарным-героям.

Левее, за сквером с памятником Рериху и высокими новыми домами, — конструктивистский ДК имени Кирова по проекту Ноя Троцкого (1937) и частный музей современного искусства «Эрарта». Не факт, что вам нужно осматривать экспозицию, но изучите программу событий: здесь бывают хорошие выставки, лекции и концерты.

Если останутся силы, для полноты впечатлений стоит осуществить марш-бросок до Гавани — к ней выводят Средний и Большой проспекты. Это странное место, бесприютное и все же притягательное. Там можно прогуляться у воды, поглядывая на Морской вокзал начала 1980-х (с его причалов уходят паромы в Финляндию), петровских времен кроншпицы (караульные павильоны) и гладь залива, с недавних пор перечеркнутую Западным скоростным диаметром. Уродливые корпуса у вас за спиной составляют выставочный комплекс «Ленэкспо». На них не смотрите.