Московская архитектура: 7 самых узнаваемых стилей

Нарышкинское барокко

Самый ранний архитектурный стиль, органически связанный именно с Москвой и до сих пор отчасти формирующий если не зрительный, то ментальный образ города. Манера строительства, утвердившаяся в конце XVII века в проектах, которым покровительствовали бояре Нарышкины, по сути никакое не барокко, а наложение некоторых декоративных приемов польского и украинского барокко на формы традиционной русской архитектуры, но благодаря ему возникшее вскоре петровское барокко не кажется совсем уж чужеродным элементом в истории отечественной архитектуры. Главные дошедшие до нас памятники нарышкинского барокко — это колокольня Новодевичьего монастыря, церковь Троицы в Троице-Лыково и в первую очередь церковь Покрова в Филях с ее идеально сохранившимся интерьером. К этому же стилю можно отнести две из самых трагических утрат московской архитектуры — огромную Успенскую церковь на Покровке и не имевшую никаких аналогов Сухареву башню на пересечении Садового кольца и нынешнего проспекта Мира.

Московский ампир

«Старая Москва», какой мы ее знаем, это и есть московский ампир 1810–30-х годов. Целостный палладианский ансамбль конца XVIII века, город «Альбомов казенных и партикулярных зданий» Матвея Казакова, не сгорел, конечно, дотла в 1812 году — но общее ощущение от старомосковских улиц определяется теперь именно послепожарными постройками и перестройками, зданиями Доменико Жилярди и Осипа Бове. Французский ампир, стиль Первой империи Наполеона Бонапарта, преломлен в них через немного провинциальную призму североитальянской и чисто местной традиции. Самые яркие примеры этого направления — старое здание МГУ на Моховой работы Жилярди и Первая градская больница работы Бове, но гуляющему по тихим московским уголкам пешеходу его уютные ордерные портики, рельефные розетки и фризы попадаются почти на каждом шагу.

Московский модерн

Часть общеевропейского переворота в декоративном искусстве — на смену надоевшим формам эклектики и академизма пришли новые мотивы и новые материалы. Что не отменяет эклектичности самого московского модерна: в его зданиях есть формы и северного романтизма, и венского сецессиона, и французского ар-нуво. Как и все региональные изводы этого направления, московский модерн стремился к созданию «гезамткунстверка», единого произведения архитектуры, дизайна, скульптуры и живописи, а потому был по карману только богатейшим из заказчиков — недаром его часто называют «купеческим». Вкусы представителей промышленных династий ярче всех удалось воплотить архитекторам Льву Кекушеву и Федору Шехтелю, но интерьеры этих особняков чаще всего недоступны для широкой публики, поскольку в них теперь размещаются резиденции иностранных послов. В качестве утешения остается Дом-музей Горького в построенном Шехтелем особняке Рябушинских и его же Ярославский вокзал.

Конструктивизм

Самое яркое направление советской архитектуры 20-х и начала 30-х годов, полнее всего выразившее в своих зданиях идеалы первого послереволюционного периода. Братья Веснины, Илья Голосов, Константин Мельников и их коллеги исповедовали общий для европейского функционализма принцип соответствия архитектурного решения предполагаемой функции, но в декларируемом ими стремлении обнажить конструктивную основу здания (отсюда и термин) добивались редкой для европейского модернизма художественной выразительности. Свою роль сыграло и то, что импульс к не вполне добровольному преобразованию человеческой жизни был характерен одновременно и для модернизма, и для пролетарской революции. Несмотря на чаще всего очень низкое качество материалов, из которых по экономическим причинам строились конструктивистские здания, многие из них дожили до нашего времени. Лучший способ составить собственное представление о конструктивизме — это марш-бросок по главным рабочим клубам Москвы: Зуевскому клубу на Лесной (Голосов), Дворцу культуры ЗИЛ у метро «Автозаводская» (Веснины) и Русаковскому клубу на Стромынке (Мельников). С недавних пор доступен для посещения и самый эзотерический шедевр конструктивизма — частный дом Мельникова в Кривоарбатском переулке, но туда пускают всего по пять человек в день.

Сталинский ампир

Условное название самого позднего варианта эклектики сталинского периода, в котором масштабная и пышная социалистическая урбанистика сочеталась с элементами классицизма, барокко и ар-деко. Его отличительные черты — богатство декора, преувеличенность деталей вроде карнизов и арок, господство формы над функцией и сильное повествовательное начало, выдержанное в духе социалистического реализма, — отсюда все эти барельефы со спортсменами, статуи ткачих, снопы и венки. Именно этот стиль определяет то первое (и обычно самое сильное) впечатление, которое производит на приезжего современная Москва. Сталинский ампир — это и парадная застройка Тверской улицы, и семерка высоток, и самые популярные у туристов станции московского метро. Последнее обстоятельство делает шедевры этого стиля наиболее доступными для посещения, но чтобы увидеть этот стиль во всей красе, вам придется записаться на экскурсию по главному зданию МГУ, отправиться на спектакль в Театр армии или обманывать консьержек в подъездах высотки на Котельнической.

Позднесоветский модернизм

Хотя период правления Хрущева и Брежнева — это прежде всего время возведения тысяч и тысяч типовых панельных зданий, которыми заполнено все постсоветское пространство, несерийных зданий было построено тоже немало. В Москве поздний советский модернизм представлен довольно разными сооружениями в диапазоне от отсылающего к конструктивизму жизнелюбия 60-х в Центральном дворце пионеров до массивной торжественности начала 80-х в мемориальном комплексе на Поклонной горе — но самый заметный в городе памятник этих лет относится к советскому варианту «интернационального стиля». Это построенный Михаилом Посохиным-старшим ряд жилых и офисных небоскребов Нового Арбата, по легенде призванный воссоздать в Москве силуэт так понравившейся Хрущеву Гаваны. Знаковые интерьеры той эпохи можно увидеть, сходив на концерт в Кремлевский дворец съездов или же на выставку в новое здание Третьяковки на Крымском Валу.

Лужковский постмодернизм

Последнее по времени архитектурное направление, всерьез повлиявшее на внешний вид современной Москвы. В 90-е годы мегаполис пережил почти мгновенную в историческом масштабе трансформацию из столицы позднесоциалистической империи в центр олигархического капитализма, и материальную составляющую этого переворота обеспечил московский стройкомплекс, вполне авторитарно управлявшийся лично Юрием Михайловичем Лужковым (мэром города с 1992 по 2010 год). В архитектурном смысле основными принципами лужковской архитектуры стали приоритет интересов инвестора над всеми остальными соображениями, постмодернистская игривость как протест против советского модерна, средовой подход (то есть идея сохранения в новых проектах некоторых вполне случайных особенностей прежней застройки) и представления о наличии некоторого специального «московского духа», который при ближайшем рассмотрении обычно оказывался прихотью искренно любящего башенки начальника-самодура. Истории искусств еще только предстоит выявить среди зданий этого периода настоящие шедевры (и они, как всегда, наверняка найдутся), так что пока можно перечислить лишь его самые громкие образцы: Дом-яйцо Сергея Ткачева в Машковом переулке, построенный по проекту Михаила Посохина-младшего, Центр оперного пения Галины Вишневской на Остоженке и новый Военторг Владимира Колосницына на Воздвиженке.